Иногда пасечник закрывал ворота, и тогда приходилось ждать шесть или семь зим, чтобы он снова начал продавать мед. За это соседи его сторонились, был он им непонятен, они проживали свои 70 лет человеческого века и умирали. А он так и жил, ни с кем не водя особой дружбы.

Мед у пасечника был непростой, он исцелял пороки людей. Одна капля меда проникала так глубоко в душу, что находила там все, что накопила душа за много миллионов лет своей жизни. Мед исцелял злой характер и давал счастливую судьбу.

Когда пасечник снимал новые соты, маленькая служанка всегда говорила ему, что их мед никогда не кончится, как никогда не кончится и то, что он лечит. Старый дед велел наливать гостям столько, сколько они хотят, ни в чем не отказывал. Но жадные не ведали, что ждет их уже с первой ложки. Алчные и вожделеющие шли на аромат меда, душа, зажатая в тисках, вела их, чтобы они взяли нектар, пока не поздно обрести спасение.

Мед в самых малых дозах обострял в человеке порок, который тот имел, так открывалось его лечебное действие. И если человек не знал меры, то у него начиналась сильная аллергическая сыпь по всему телу, он ощущал страх, томление, беспокойство, ненависть, вожделение, похоть. В меде были все оттенки и вкусы божественного счастья: умение любить, умение быть преданным Богу, быть скромным, терпеливым, настойчивым, честным и талантливым во всем. Но чтобы счастье раскрылось в душе, каждый, вкусивший мед, должен был вытерпеть страдание своего несовершенства, которое становилось явным, вываливалось из души, нагнивало и смердило. Мед напитывал душу сладостью, любовью, светом и простотой. От этой чистоты и сияния со дна человеческой души поднимался протест внутреннего демона, который хотел избавиться от беспокойства и жить как раньше, не укрощая своих желаний. Столкнуться лицом к лицу со своим истинным душевным портретом, и при этом ощущать великолепие меда, было под силу немногим.

Познавшие вкус меда и вытерпевшие свое страдание приходили редко, брали совсем немножко. Они вели себя скромно, уважительно и сдержанно. Буквально две ложечки в фаянсовую тарелочку, молча кланялись, целовали старику руки и уходили. Такие всегда были поодиночке, ни с кем особо не общались, приходили через год. Очаровательная маленькая служанка видела их по несколько столетий, они становились все моложе и моложе, глаза их светлели, иногда они привозили дары из дальних стран, приводили своих возлюбленных и родных, мужчин и женщин, которые потом уже приходили сами, молясь в одиночестве.

Богатые и красивые всегда брали много. Пчелы недовольно гудели, шурша янтарными крылышками над их кастрюлями и ведрами. Мед всегда был такой ароматный и сладкий, душистый, как жидкое золото, источал сияние и покой, веру в лучшее. Богатые не могли остановиться, брали его больше и больше. Они доставали мобильные телефоны и обзванивали всех знакомых и друзей, родственников, чтобы те приехали вместе с ними. Еще бы, они нашли новый способ украсить свою жизнь, порадовать себя. Некоторые ставили перед домом шатры, принимались дегустировать мед все вместе, обсуждали свои ощущения и переживания. Маленькая служанка однажды видела, что одна из таких женщин выпила целый литр меда и упала замертво. Чистой души в ней не было совсем, одни пороки, и когда мед поглотил своим светом ее темные мысли, то и вся жизнь ее закончилась.

Тогда по округе поползли слухи, что старик точно колдун. Жадные покрывались сыпью, но продолжали брать еще. «Так странно, — думала маленькая служанка, — ведь они же догадываются, а некоторые знают наверняка, что мед этот приносят пчелы с райских цветов. Это же не еда, чтобы набивать этим живот! Мед питает и поддерживает только чистую часть души, а темную он усиливает, чтобы светлая начала с ней бороться». Но мало кто был готов трудиться. Большинство хотело, чтобы мед сделал всю работу сам, ведь они же видели тех счастливцев, которым мед помог, и жили они теперь в богатстве, счастье и радости. Ну и потом, мед такой вкусный, его вкус заставляет хотеть снова и снова взять ложечку. И старичок чудесный, и девчонка при нем просто прелесть. Не могли жадины понять, что надо просто взять маленький глоток меда, отойти в сторону и молиться. Души их стали слабые, питались лишь впечатлениями. Отсутствие большой веры делало людей легкомысленными, неосторожными, жадными и поспешными. В этой суете где тут думать о райских цветах с гор небесных, божественном предназначении меда, о тишине, что ощущает душа в этом старом доме?

Отравленные большим количеством меда, и слишком ленивые, чтобы начать сражение с самим собой, во всем винили пасечника. Мед действовал не сразу, иногда целый год он питал человека, давая силы. Он вселял в него надежду на любовь и защиту, отвращал от дурного, душа тянулась ввысь. Но, рано или поздно, свет менялся на тьму, мед всегда делал свою работу.

На заднем дворе пасеки стояла темная женщина, посылая проклятия старику и служанке. Когда-то она влюбилась в деда, тот был еще молод. Не найдя взаимность, она провела полжизни, пытаясь отомстить ему, оклеветать. Встав на задний двор, рассказывала всем, что он сделал с ее жизнью. И вдруг увидела, как безобразны те, кто желал пасечнику зла. Их было много, и число их росло. Женщине стало ясно, что поправить дело можно, лишь приняв на себя злобу недовольных. Она стала служить старику защитой, с каждым днем убеждаясь, как изощренно люди ищут себе оправдания в обвинении других, сколь сильны в них пороки, и что дед был давно бы мертв, если бы не его пчелы, которые всегда заступались за него.

Ее тягостные слова питались жалобами тех, кто винил в своих бедах пасечника. Она продолжала проклинать его, но теперь с другой целью — чтобы недовольные верили ей и отдавали ей весь гнев. Заходили злые гости всегда с заднего двора, чтобы не смотреть в глаза старику. Не могли же они сказать ему в лицо, что мед его плох. Правда была в том, что они сами просили сладкого, а пасечник всего лишь брал его у природы, у леса, у Бога. Что в том дурного? Но недовольные хотели расправы. И преуспели бы, если б не пчелы, которые всегда жалили тех, кто хотел убить старика и завладеть пасекой. Отомстить ему порочные люди не могли. Но и жить, молча сгорая в аду правды о себе, были не в состоянии. Поэтому темная женщина никогда не спала. Днем и ночью она слушала жалобы на жизнь и деда. Были и те, кто даже не заходил с главного двора. Наслушавшись сплетен про старика, они сразу шли к ведьме. А затем отправлялись по миру рассказывать о зле, что якобы делал дед, разжигая ненависть и разобщенность.

У темной женщины на заднем дворе было много работы, она должна была поддержать недовольных, раззадорить их, обвинить во всем старика. И мед у него поддельный, и людей он заманивает к себе обманом, и корыстный он, и не заботится о тех, кому отдал мед. Кругом он не прав. Маленькая служанка подслушала, как одна пожилая женщина, пылающая страстью к своему сыну, просила ведьму убить деда, а пасеку его сжечь. Она хотела стать красивее, моложе, быть успешной, и чтобы все ею восхищались. Муж не любил ее, и потому она обманом искала любви в молодом сыне. Но мед сделал так, что уродливая сторона ее души вышла наружу и стала всем видна. Служанка тайком от старика плакала по ночам по таким людям. Ей было больно видеть страдания погубленных душ. А утром она вставала, мыла чашки для путников, гладила фартучек и пела с птичками. Она звала деда — Учитель. А он ее — свободной Душой. Жила она с ним, как за пазухой, хотя казалось, что была слугой. Мед их был ничто иное, как Божественная любовь, а пчелы — Дух святой. Сам Дьявол в образе старухи охранял их пасеку, собирая души клеветников в свою сумку.

Старик торопился, хотя впереди у него была вечность. Он знал, что есть те, кто будет брать мед каплями, благоговейно вкушая его эликсир, и день за днем все наладится. Мир принадлежит терпеливым и любящим. Он видел глаза счастливых родителей, которые смогли зачать детей, видел тех, кто нашел свой дом, помирился с супругом, смог сказать слова любви и обрел взаимность. Он спешил, измеряя время на секунды, и понимая, что оно работает против людей. Добро надо успеть творить в нужный час, иначе оно превращается во зло.